Единственный свидетель - Бог: повести - Страница 151

151

Ровно в девять он позвонил в таксомоторный парк. Трубку сняла секретарша.

— Звонят из горотдела милиции, — строго сообщил Децкий. — Соедините меня с главным инженером.

Секретарша, испытав замешательство, объяснила:

— Главный инженер сейчас на территории. Будьте любезны позвонить минут через десять.

Эти десять минут оказались кстати, Децкий посвятил их важному, не обдуманному прежде вопросу — как представляться. Виделось три варианта: можно было назвать себя вымышленным именем — например, капитан Третьяк; можно было использовать фамилию и должность следователя; наконец, он мог выступать под собственным именем и в своем воинском звании старшего лейтенанта. Размыслив, Децкий от двух первых вариантов отказался — под чужим именем легко попасть впросак. Под своим же даже открывалась возможность пользоваться заводским красного цвета удостоверением, не давать его в руки, а на мгновение раскрывать, чтобы бросалась в глаза фотография. И в случае какой-нибудь неприятности можно, отговориться, что проводит следствие по собственному делу как частное лицо, как частный детектив. Однако звание — старший лейтенант — показалось Децкому недостаточным, почтения оно не даст и не соответствовало возрасту. Старший лейтенант в сорок лет — неудачник. Майор же — было велико и приметно. Децкий избрал среднее — капитан. Инспектор уголовного розыска капитан Децкий. И красиво, и вызывает доверие.

Ровно через десять минут он позвонил вновь; его уже ожидали.

— Вас беспокоит городской уголовный розыск. Капитан Децкий, — сказал Децкий. — Просим срочно собрать следующие сведения: кто из водителей двадцать четвертого числа прошлого месяца, в субботу, в первой половине дня, а точнее, с десяти до двенадцати, ездил в сторону Игнатово.

— Что, наши водители провинились? — обеспокоился собеседник.

— Нет, к водителям мы претензий не имеем, — ответил Децкий. — Никаких.

Условились, что диспетчерская служба постарается собрать основные сведения к концу дня, и окончательно — к полудню завтрашнего, поскольку водители работают в разных сменах. Децкий, сославшись на оперативную работу, сказал, что сам позвонит взять данные.

По дороге на завод Децкий заехал в молочное кафе и тут, заказав мягкого мороженого, обдумывал, как обойтись с Павлом. Хотелось припереть Пашу к стене, показать свою полную осведомленность, свое знание нечестной Пашиной игры, притворства и подлости, но это было и невыгодно — Павел что-либо соврет, отговорится, отбрешется, после чего усилит бдительность и искусство обмана. Децкий постановил выступать в роли простака, разини, простофили, а тем временем собирать карты, а уж когда соберутся крупные козыри, тогда открыться и взять свое с лихвой.

В цехе, как всегда утром, навалилось забот, да еще оказалось, что в девять его вызывали к директору, и пришлось лететь в административный корпус, в директорский кабинет и объяснять враньем свое опоздание. Вызывали же по мелкому, но неприятному поводу — надо выделить десять человек на две недели в подшефный колхоз, и не простых человек, подсобников или учеников, а специалистов, станочников. А почти все станочники в цехе — семейные мужики, и охоты на полмесяца отъезжать из дома, бросать семью никто не имеет, а главное — рушится ритм работы, сразу же начнет лихорадить поток. План, возможные перебои, срыв графика теперь вовсе не волновали Децкого; чем хуже — тем лучше, думал он; но выполнять приказ следовало быстро, надо было разбираться с мастерами, участвовать, думать, уговаривать людей, что-то им обещать — и на полтора часа он с головой ушел в цеховую жизнь.

В начале двенадцатого директор вызвал его вновь, и что было странно сам, и попросил, чтобы спешно в эту самую минуту. Он вошел в кабинет и по лицам директора и председателя месткома понял, что случилась какая-то серьезная неприятность. «Господи, — подумал Децкий, устрашаясь, — неужто милиция дорылась, и вот — отстраняют?» Но то, что он услыхал, поразило страшнее.

— Звонили из ГАИ, — сказал директор. — В автомобильной катастрофе погиб Павел Пташук.

Децкий не поверил:

— Не может быть!

Ему объяснили: Павла нашли в шесть утра за городом, на Веселовской дороге. Дома никого не оказалось; милиция установила место работы и вот, четверть часа назад, сообщила. Причину и подробности катастрофы по телефону не сказали.

Оцепеневшего Децкого вернули к делам и назначили возглавлять комиссию по похоронам. Тут быстро составили план, вызвали других работников, распределили обязанности. Как председателю комиссии и самому близкому другу покойного Децкому выпадало везти страшную весть жене Павла. Она и Димка находились на даче. Децкий немедленно и выехал. Но по дороге он завернул в областное ГАИ, где расспросил подробности этой неожиданной и невероятной смерти.

Катастрофа, рассказали ему, случилась на седьмом километре Веселовского шоссе на десятипроцентном уклоне. Водитель, то есть Павел, был пьян, скорее всего, уснул за рулем и на всей скорости вылетел в овраг. Машина не менее трех раз перевернулась, сейчас она — вторичное сырье. Водитель погиб сразу. Произошла эта авария около часа ночи.

Децкий слушал, верил, но все эти сведения сознание его не принимало. Почему на Веселовском шоссе? Какое дело понесло Павла за город? Ночью? Пьяного? Или трезвого? Вообще, все это не вязалось с привычками Павла: он не любил ездить и уж никак не полез бы за руль пьяным. Децкому отчетливо припомнился стремительный, аккуратный, легкий выезд «Москвича» на улицу; нет, думал он, руки пьяного человека не могли так точно вести машину; крепкие трезвые руки лежали на руле, и послушны ногам были педали. Или случайность, думал Децкий, трагическая случайность, каких немало знает дорога. Но все это были доводы ума, а в душе, в укромном ее уголочке, шевелилось другое чувство, почти что радостное, — чувство внезапного освобождения и успокоенности: самое слабое звено вывалилось из цепи, самый опасный свидетель или главный преступник, если похищение совершил он, стал следствию недоступен. Отметив эту пользу смерти, Децкий, осыпая себя упреками в гнусном цинизме, такие чувства сознательно притушил.

151